Не в зарплате дело! Адаптация и опыт практического применения западной стандартной социально-экономической классификации в современных российских условиях. Ч.1

Долгое время в отечественной науке господствовала официозная формула: «два класса и один слой», которая противопоставлялась западным концепциям социальной стратификации.
Глубокие и драматические изменения, произошедшие после распада Советского Союза и крушения коммунистической системы в 1991-1993 гг., а также в результате рыночных реформ, привели не только к кардинальным сдвигам в социальной структуре российского общества, но и к тому, что старые формулы и методологические подходы не в состоянии адекватно описывать изменившуюся общественную структуру в стране.

Нынешнюю ситуацию, ряд авторов описывают как динамичную, с мозаичной социальной структурой, которую невозможно уложить в схему из одной-двух простых систем стратификации, однако сами системы социальной стратификации, разработанные зарубежными социологами, объявляются неприемлемыми для российских условий.

Сложный и противоречивый процесс интеграции России в международное сообщество развитых стран мира заставляет нас внимательнее присматриваться к зарубежному опыту стратификационных исследований, искать способы адаптации международных методик к российским условиям.

Было бы неправильным утверждать, что Стандартная социально-экономическая классификация, принятая ESOMAR, не известна в научных и исследовательских кругах России. Однако ее практическое применение в нашей стране тормозилось, на мой взгляд, рядом объективных и субъективных факторов.

С одной стороны, в постперестроечный период наша академическая наука не располагала достаточными средствами, чтобы осуществлять масштабные исследовательские проекты на больших национальных выборках. Недостаток живого эмпирического материала не позволял сделать выводы о границах применимости зарубежных методик социальной классификации в новых российских условиях. Данное обстоятельство усугублялось критическим отношением некоторых авторитетных отечественных социологов, имеющим в своей основе преимущественно политическую окраску.

С другой стороны, прикладные социологические и маркетинговые исследования долгое время опирались в качестве источниковой основы на опросы омнибусного типа, которые имели существенные ограничения, как по объемам выборки, так и по количеству и содержанию вопросов. Немалую долю скепсиса в оценку международной классификации вносили публикации в популярной прессе, представляющие проблему поверхностно, односторонне, а иногда с вульгарно-социологических позиций. Поднимая актуальную в постперестроечной России тему «среднего класса», ряд авторов (Васильева А., Черномазова Е., Отсутствие среднего класса: причина или следствие краха экономических реформ. Женщина плюс, № 1, 1999; Дымшиц М. Русский средний класс - это мещане. Коммерсантъ-Деньги, № 47, 2000; Неваленов Ф., Средний класс: задача со многими неизвестными. Деловая Москва, № 6, 2001) рассматривали критерии стратификации одномерно, вне связи друг с другом. Естественно, при таком подходе средний класс в нашей стране либо отсутствовал, либо оценивался как малочисленная социальная группа.

Зарубежный опыт социальной классификации

Наиболее распространенные системы социальной стратификации, основанные на эмпирических исследованиях американских социологов, структурируют американское общество на три основных социальных класса, которые, в свою очередь, подразделяются на страты:

• высшие американцы (14%),
• средние американцы (70%),
• низшие американцы (16%).

В Великобритании практика применения классификации по профессиональному статусу и сфере деятельности началась в 1851 году. Впоследствии эта система неоднократно совершенствовалась, и в 1913 году медицинским статистиком Т.Стивенсоном (T.Stevenson) была предложена система, которая время от времени корректировалась и просуществовала до середины 80-х годов ХХ века. Основу стратификации составляли пять классов:

1. профессионалы,
2. руководящий и технический персонал,
3. квалифицированные работники,
4. частично квалифицированные работники,
5. неквалифицированные работники.

Эмпирические данные для классификации брались из результатов переписи населения (примерно 10% от общего массива переписных листов). Полученная классификация в основном используется органами государственной статистики. Исследователи, маркетологи и социологи чаще применяют социально-экономическую классификацию - Social Economic Grade (SG).

Большинство коммерческих исследовательских организаций в Испании применяют социальную классификацию, разработанную на основе американской системы с учетом собственного и европейского опыта. Поскольку официальные данные о социально-классовой структуре населения отсутствуют, чаще всего для анализа используют результаты регулярных исследований аудитории средств массовой информации. Исследовательский институт AIMC/EGM (Asociacion para la Investigacion de Medios de Comunicacion / Estudio General de Medios) проводит каждые четыре месяца национальный опрос, позволяющий отслеживать эволюцию социальных классов и групп в этой стране. В качестве основных индикаторов для стратификации с первой половины 1980-х годов приняты:

• профессионально-должностной статус и уровень образования главы семьи;
• размер и источники дохода;
• тип домовладения;
• наличие определенных предметов длительного пользования (11 наименований);
• количество личных автомобилей;
• количество цветных телевизоров в домохозяйстве.

Полученные переменные сводятся в многомерную матрицу, по которой определяется принадлежность респондента к одному из шести социальных классов (Ignacio Redondo Bellon. Updating the Socioeconomic Stratification in Spain//Marketing and Research Today, 1999, V.28-№1, p. 31-42):

• высший (Higher) - 7,4%
• высший-средний (Higher-middle) - 12,8%
• средний-средний (Middle-middle) - 18,3%
• низший-средний (Lower-middle) - 23,4%
• низший (Lower) - 30,3%
• низший-низший (Lower-lower) - 7,8%.

Опыт большинства стран Западной и Восточной Европы, в которых применяется социально-экономическая классификация, свидетельствует, с одной стороны, об универсальности последней для обществ с различным уровнем политического, экономического и социального развития; с другой стороны, о необходимости адаптации стандартных переменных и их комбинации для условий конкретной страны.

Первые попытки стандартизировать различные методики социальной стратификации были приняты ESOMAR в начале 1980-х годов. Рост интереса к гармонизации социально-экономических и демографических переменных тесно связан как с ростом общеевропейских, мультинациональных исследований, так и с необходимостью сопоставления данных по каждой из стран в отдельности. В 1988 году под руководством Ива Марбу (Yves Marbeau) группа ученых из пяти стран (Франция, Великобритания, Нидерланды, Германия, Бельгия) обновила матрицу социальной классификации, разработанную в 1980 году, и выработала шкалу экономического статуса, основанную на данных о владении предметами длительного пользования, полученных из проекта Europanel. В 1992-1995 гг. основные переменные для получения классификации были включены в опросы населения, регулярно проводимые в 12-ти странах Европейского Сообщества. Суммарная выборка составила 89 600 человек.
Матрица для определения социального статуса респондента состоит из следующих переменных:

• профессионально-должностной статус члена домохозяйства, приносящего основной доход (Main Income Earner - M.I.E.);
• возраст, в котором завершено получение образования членом домохозяйства, приносящего основной доход (Terminal Education Age - T.E.A.);
• в случае, когда член домохозяйства, приносящий основной доход (M.I.E.), не работает, его социальный статус определяется по отдельной матрице, где учитывается уровень владения определенными предметами длительного пользования.

Список предметов из 10-ти наименований разработан таким образом, чтобы максимально коррелировать не с номинальным, а с располагаемым доходом (disposable income). Работа с этим списком позволяет уйти от необходимости задавать вопросы о доходе, на которые значительная часть людей либо не отвечает, либо существенно искажает ответы.

Основные 10 предметов длительного пользования, определяющих материальный статус (A System of International Socio-Economic Classification of Respondents to Survey Research, ESOMAR, 1997, p.10):

1. цветной телевизор;
2. видеомагнитофон;
3. видеокамера;
4. два или более автомобилей;
5. фотоаппарат;
6. персональный компьютер;
7. электрическая дрель;
8. фритюрница;
9. радио-часы;
10. второй дом/квартира или загородный дом/коттедж.

Только владение определенным количеством предметов из этого списка в любой комбинации позволяет определить материальный статус респондента. Соответственно, градации определены следующие: 5 и более предметов, 4, 3, 2, 1 и ни одного из списка, включая не ответивших на вопрос.

Безусловно, список предметов выбран не случайно и основан на иерархии покупок, а также на основе стиля жизни различных социальных групп. Понятно, что отсутствие цветного телевизора предполагает, в большинстве случаев, низкий имущественный статус респондента. С другой стороны, наличие электрической дрели может свидетельствовать, как о стремлении сэкономить на ремонте, так и об определенном достатке, позволяющем купить дорогой инструмент. В любом случае, этот предмет окажется в домохозяйстве, где многие предметы обихода сделаны своими руками. Очевидно, что фритюрницу и радио-часы приобретают далеко не все домохозяйства, а ведущие определенный образ жизни и, скорее всего, после того, как удовлетворены основные потребности в бытовой технике и предметах обстановки. Маловероятно, что в семье, владеющей загородным коттеджем, будет отсутствовать телевизор или сложные бытовые электроприборы.

Если говорить о выборе уровня образования в качестве переменной для стратификации, то он оправдан не только общими теоретическими концепциями социального неравенства и социальной мобильности, но и многочисленными эмпирическими данными, свидетельствующими о положительной корреляции между высоким уровнем образования и высоким социальным статусом человека.

Особое значение для идентификации социального класса имеет предложенная ESOMAR стратификация по профессионально-должностному статусу, учитывающая такие аспекты, как:

• наличие или отсутствие руководящих функций;
• количество людей в непосредственном подчинении (5 или менее, 6 или более);
• отношение к собственности (владелец собственного бизнеса или наемный работник);
• характер труда (умственный или физический).

В результате применения многомерной стратификационной матрицы выделяется 8 социально-экономических классов, которые имеют краткое описание и условное наименование (таб. 1).

Таблица 1. Описание социальных классов по ESOMAR

Адаптация стандартной социально-экономической классификации ESOMAR к российским условиям

В мае-августе 1999 г. под руководством автора был впервые проведен анализ результатов применения методики ESOMAR к эмпирическим данным, полученным на выборках, репрезентирующих население крупных и средних городов России (60,4 млн. человек). В рамках проекта «Российский Индекс целевых групп» в 1999 году было опрошено 17000 человек в 60 городах России. Напомним, что это масштабное исследование проводится каждые три месяца на выборке в 9500 человек и включает в себя вопросы о частоте потребления и брендовых предпочтениях различных продуктов и товаров, о стиле жизни и медийных предпочтениях потребителей. В течение 2000-2002 гг., каждая очередная квартальная волна подвергалась детальному анализу устойчивости и надежности социально-экономической классификации по методике ESOMAR.

Еще до включения стандартизованных вопросов в анкету было очевидно, что классификация нуждается в адаптации к реалиям нашей страны. Сложившаяся в течение десятилетий система получения среднего и высшего образования коренным образом отличается от западноевропейской и американской. Обязательность среднего образования и доступность высшего для широких слоев населения в России не позволяет использовать такую переменную как «Возраст, в котором завершено получение образования - Terminal Education Age». Например, среди взрослого городского населения России почти четверть респондентов с неполным средним образованием получили его в возрасте старше 17 лет, а каждый пятый респондент со средним образованием завершил учебу в возрасте старше 21-го года. Дальнейший анализ показал, что это характерно для пожилых россиян, обучавшихся в вечерних общеобразовательных школах и школах рабочей молодежи. Таким образом, в российских условиях прямой вопрос о полученном образовании значительно точнее дифференцирует население, чем возраст окончания учебы, принятый в западных стратификационных методиках.

Коррекции подвергся также список предметов длительного пользования. Учитывая, что в отличие от США и стран Западной Европы, только 20% российских домохозяйств имеют в личном пользовании автомобиль, было принято решение о снижении критерия владения автомобилем с двух или более машин до одного или более автомобиля в домохозяйстве.

В результате распределение выборочной совокупности по наличию предметов длительного пользования стало выглядеть следующим образом:

0 или нет ответа 6,9%
1 предмет 26,1%
2 предмета 23,4%
3 предмета 20,9%
4 предмета 14,2%
5 или более 8,6%

Результаты исследования подтверждают корреляцию имущественного статуса и уровня доходов: чем выше среднемесячный доход на одного члена семьи, тем выше имущественная обеспеченность респондентов, и наоборот, низкие доходы связаны с отсутствием предметов длительного пользования из предложенного нами списка (таб. 2).

Таблица 2. Зависимость количества определенных предметов длительного пользования от уровня доходов (%)

Поскольку в нашей стране значительная часть низкооплачиваемых специалистов, занятых в бюджетной сфере, имеет высшее образование, то в качестве дополнительной переменной, дифференцирующей население по уровню располагаемого дохода, был выделен тип собственности предприятия, организации, в которой работает респондент. Таким образом учитывается значительная разница в материальном статусе и в престижности труда между занятыми в частном и государственном секторах.(таб. 3)

Таблица 3. Сравнение профессионально-должностных групп в классификации ESOMAR и в адаптированном для России варианте (% среди людей, приносящих основной доход в семье)

Результаты свидетельствуют о том, что среди основных «кормильцев» в домохозяйствах России, по сравнению с ситуацией в Западной Европе, значительно меньше менеджеров среднего звена и практически нет мелких предпринимателей. В противоположность европейским странам, в каждой пятой российской семье лицом, получающим основной доход, является пенсионер. Заметно выше у нас доля работников умственного труда в госучреждениях и студентов, обеспечивающих других членов семьи.

Следующим важным этапом отнесения респондентов в тому или иному социальному классу в принятой ESOMAR методике является формирование многомерных матриц на основе пересечения скомбинированных профессионально-должностных групп с уровнем образования.

Одна из двух матриц используется для отнесения к тому или иному социальному классу респондента, который приносит в исследуемом домохозяйстве основной (наибольший) доход и является работающим (полный рабочий день или более 30 часов в неделю). Вторая матрица служит классификации неработающих респондентов, которые все же являются «основными кормильцами» в домохозяйстве.

Таблица 4. Матрица социальных классов для работающих кормильцев - членов домохозяйств, приносящих основной доход

Таблица 5. Матрица социальных классов для неработающих кормильцев - членов домохозяйств, приносящих основной доход

Крайне важным представляется определение класса по так называемому «основному кормильцу», а не только по личному статусу респондента. В этом случае, например, два студента, но проживающие в совершенно различных по статусу и материальной обеспеченности семьях, где, в одном случае, основной кормилец - успешный предприниматель, а в другом случае пенсионер, принадлежат к различным социальным классам.

Применение матриц позволяет реализовать многомерную стратификацию, учитывающую такие критерии как:

• занятость основного кормильца, то есть возможность материально обеспечивать повседневные потребности семьи и свои собственные;
• уровень образования и связанные с ним потребности в потреблении культурных ценностей и возможности профессионального роста;
• профессионально-должностной статус, а, значит, не только уровень оплаты труда, но и возможность распоряжаться властью и степень престижности своего положения;
• наличие определенного набора предметов длительного пользования, который, с одной стороны, возможен только при определенном уровне финансовой обеспеченности, а, с другой стороны, предполагает распоряжение данной собственностью и позволяет окружить себя определенным комфортом, обуславливающим стиль жизни.

В результате комбинации и группировки перечисленных выше признаков получены 6 непересекающихся классов, которые имеют различные границы для разных стран, в том числе и в России.

Из Таблицы 6 видно, что доля так называемого «высшего класса - класса А» в России в 4-5 раз меньше, чем в таких странах, как Великобритания, Дания, Германия. С другой стороны, доли «низшего среднего класса - класса С2» примерно одинаковы, на уровне 20-30%. Обращает на себя внимание, что в целом по пропорциям основных социальных классов городское население нашей страны близко к таким странам Западной Европы, как Греция и Португалия. Видимо, не случайно российским правительством в 2002 году разрабатывались планы социально-экономического развития на среднесрочную перспективу, ориентированные на достижение показателей, характерных для Португалии. В докладе «Стратегия развития государства на период до 2010 года», подготовленном Госсоветом Российской Федерации, отмечалось, что «в социокультурном и в экономическом плане в России сложились два неравных социальных слоя - обеспеченности и бедности.

Таблица 6. Распределение социальных классов в странах Европейского Сообщества6 и в России (%)

Слой обеспеченности, в котором сохранился или увеличился дореформенный уровень благосостояния, включает 25-30 млн. человек, или пятую часть населения. Из них 8-10 млн. человек (5-7% населения) практически достигли западных стандартов потребления продуктов питания, предметов гардероба, товаров бытового и хозяйственного назначения, услуг. Слой бедности, где среднедушевые доходы не покрывают прожиточный минимум, по оценкам, охватил почти 60 млн. человек, то есть около 40% населения» (Коммерсантъ, 5 марта 2001 г).

Читайте также

Белые пятна на черном бренде

Место под солнцем

Общество и реклама в России. Попытка анализа

Что век грядущий нам готовит? Россия на стыке рекламных эпох

Информационные войны как средство управления общественно-политическими процессами

Еще статьи по теме ...

Комментарий

Рубрики

• Реклама
• Маркетинг
• Брендинг
• Интернет
• Креатив
• Социалка
• Цифры
• Кроскульт
• Event / BTL
• PR/HR/JR
• Прочие статьи